«Капитал в 21 веке» Томаса Пикетти стал самой обсуждаемой и критикуемой книгой 2014-го еще до того, как читатели из академической среды успели ее дочитать. Когда они ее закончили, многие из них выступили с опровержениями ключевых аргументов Пикетти.
В своем «Капитале» Пикетти делает шесть основных утверждений. В этой статье мы сравниваем доказательства, которые Пикетти приводит в защиту своих выводов и ответы критиков с доказательствами обратного.
Утверждение 1: Соотношение капитала и дохода и уровень неравенства был гораздо выше в Европе начала 20 века, чем сегодня.
Критики высказывали некоторые сомнения в работе Пикетти с историческими данными. Его данные показывают, что до начала Первой Мировой Войны, соотношение богатства и дохода оставалось стабильно высоким, и богатство было сконцентрировано в одних руках. В 1870 10% населения принадлежало от 70 до 90% (в зависимости от страны) национального благосостояния. Самым неприятным для Пикетти является то, что важной частью всего благосостояния было наследство, поэтому самыми надежными путями к богатству было рождение в богатой семье или брак.
После Первой Мировой, во время Великой Депрессии и Второй Мировой, отношение богатства к доходу и неравенство в дохода уменьшались, и не только там, где шли боевые действия. Пикетти называет экономические кризисы и последовавшие регуляторные меры главными виновниками в снижении уровня благосостояния:
«На самом деле для капитала бюджетные и политические потрясения, связанные с войнами, имели намного более разрушительные последствия, чем собственно боевые действия. Помимо физических разрушений главными факторами, обусловившими головокружительное падение соотношения между капиталом и доходом в период с 1913 по 1950 год, были, с одной стороны, уничтожение портфеля зарубежных вложений и очень слабые сбережения (вкупе с физическими разрушениями эти два фактора обеспечили от двух третей до трех четвертей снижения), а с другой — низкий уровень цен на активы в новом политическом контексте, который установился в послевоенную эпоху и характеризовался смешанной собственностью и режимом регулирования»
Старые финансы были уничтожены «бомбардировками, экспроприацией или банкротством… Война сбросила все счетчики на ноль, что в итоге привело к омоложению капитала» Последовавшие за войной десятилетия характеризовались низким уровнем неравенства, быстрыми темпами роста, высоким уровнем занятости и демографическим взрывом. Пикетти против ностальгии по середине 20-го века – «волшебному миру», который не вернется, но хочет предотвратить переход к правилам «плохих старых дней» унаследованного богатства и высокого соотношения капитала и дохода.
Утверждение 2: Простая модель может объяснить, как капитал и доход совместно развивались на протяжении 200 лет.
Многие экономисты отмечали, что доля капитала в доходе во многих развитых экономиках выросла за прошедшие десятилетия. Обычно это объясняется глобализацией (которая дала огромный приток рабочей силы в Китае, Индии и где угодно) или развитием технологий. У Пикетти другое, уникальное объяснение: рост доли дохода, которая уходит в капитал – это фундаментальное качество капитализма.
Пикетти использует слегка модифицированную версию неоклассической модели экономического роста Солоу, чтобы связать воедино мировые изменения в экономике. Главная черта модели Солоу – капитал и труд объединяются, чтобы создавать продукт. Весь доход в экономике уходит или в производство или в капитал. Пикетти оспаривает, что капитал и производство обмениваются друг с другом и в соответствии с этим перерабатывает свою модель.
По версии Пикетти, рост соотношения дохода и капитала (в основном в Европе) начиная с 1970 года является причиной снижения доли производства в доходе. Но критики показали, что увеличение доли недвижимости практически до половины в благосостоянии объясняет, почему соотношение между доходом и капиталом выросло с 1970. Большая часть нового капитала – дома, которыми владеют семьи среднего класса. Мэттью Ронли в своей подробной и техничной критике модели Пикетти заключает, что «Объяснения Пикетти исчезают, как только мы уберем недвижимость»
Согласно объяснениям Пикетти, рост богатства должен принять форму переинвестированных прибылей, полученных очень богатыми. Вместо этого рост капитала в основном проявляется в сфере недвижимости и зависит от использования конкретного метода подсчета изменений в стоимости и аренде. Таким образом, его модель не совпадает с данными, на которых сама же основана.
Утверждение 3: Модель предсказывает, что отношение капитала к доходам в 21 веке вырастет, и доля капитала в доходах поднимется.
Чтобы делать прогнозы с помощью своей модели, Пикетти занимает радикальную позицию по вопросу взаимозамещаемости труда и капитала. Как показывает наш график, его выбор выпадает далеко за рамки мейнстрима. И, в отличие от скрупулезных оценок исследователей ранее, выбор Пикетти по сути является приблизительной догадкой.
Рогнайл показывает, что использование значения, близкого к консенсусу, вместо выбросного значения Пикетти, на самом деле изменит прогноз модели об эффектах накопления капитала на возвраты по нему на противоположный.
Интуитивно, это имеет смысл, если вспомнить, что половина всего богатства – это жилые здания, и коммерческие вкупе с индустриальными строениями также составляют в этом значительную долю. Стефан Гомбург использует публично доступные данные по Франции, показывая, что машинное оборудование составляет собой малую и постепенно уменьшающуюся долю богатства. Хотя банкоматы и роботы могут заменить человеческий труд, здания были бы бесполезной заменой.
Если исправить эту ошибку, у модели Пикетти не получается предсказать рост неравенства или рост в отношении капитала к доходам.
Экономисты Пер Круселл и Тони Смит подходят к этому с другой стороны, упрекая Пикетти за использование модели, которая предполагает очень постоянное поведение людей относительно накопления. Их критика показывает, как хрупка модель Пикетти: небольшое усложнение разбавляет ее страшные предсказания.
Утверждение 4: Самые богатые получают наибольший возврат с инвестиций и сохраняют большинство своих заработков, так что увеличение объемов капитала также усугубит неравенство.
Ключевая предпосылка в аргументе Пикетти очевидно не нашла себе места в его модели. Как именно богатые становятся богаче? Если богатство всех растет в одинаковой пропорции, распределение не изменится, хотя отношение имущества к доходам станет больше, как произошло во Франции. Богатые могут стать богаче двумя путями: либо сохраняя больше своих доходов, либо получая более высокие проценты по своим инвестициям. Пикетти делает акцент на последнем, но скорее намекает на первое.
Но у Пикетти отсутствуют данные в поддержку этого. Он показывает, что состояния богатейших людей в списках Forbes 2013 года намного больше, чем те же в 1987 году, но он не упоминает того, что они изменяются из года в год. Более того, он представляет открыто обманчивую таблицу темпов роста, считая из списка миллиардеров Forbes то, что он называет «[средним] настоящим годовым темпом роста» «топ 1/(100 миллионов) богатейших людей.» То, что таблица на самом деле показывает, является средней ежегодной процентной разницей в размере самых больших состояний – без учета того, кто ими владеет.
Те, кто работал со списками Forbes (обычно делая акцент на данным по США), замечают, что состояния имеют тенденцию быстро расти и падать. Имеется большая текучесть. Новые фамилии в списках появляются за счет фантастического роста своих состояний с невероятным возвратом, но уже существующие состояния растут умеренно и часто сокращаются.
Уильям МакБрайд находит, что большинство в списке 400 богатейших людей Forbes в 1987 пропали оттуда к 2013 году. Верхняя граница роста их состояний была 2.4 процента в год, в то время как более вероятной оценкой является 0.2 процента. Даже самые успешные – 73 человека, которые были в списках в 1987 и в 2013 – имели темпы роста меньше, чем Пикетти предписывает всей группе.
Пикетти также использует данные о неравных возвратах целевых капиталов университетов США. Самые большие капиталы идут на наибольшие риски, нанимают лучших инвесторов, и получают наибольшие возвраты. Но образование в США намного более статично в США чем частные или корпоративные состояния. Тот факт, что Пикетти пришлось использовать данные об университетах, многое говорит о недоступности данных о частных состояниях, которые действительно могли бы проиллюстрировать его аргументы.
Утверждение 5: У капитализма есть фундаментальная тенденция к высокому, централизованному богатству.
Если принимать аргумент Пикетти за чистую монету, он является элегантным объяснением того, как богатые остаются богатыми в условиях капитализма. Механизм понятен: богатство обычно растет быстрее, чем зарплаты, и капитал может эффективно заменить труд, поэтому состояния богатых постоянно растут, если только какой-либо внешний фактор – мировая война или конфискующий налог – не вмешивается в этот процесс.
В то же время, академические критики полностью опровергают идею того, что рост неравенства и состояний являются врожденной чертой капитализма. Согласно Круселлу и Смиту, единственная причина того, что модель Пикетти показывает тренд в сторону роста богатства заключается в его предположении о том, что чистый процент накопления остается неизменным. Другой критик, Дебраж Рэй, писал, что «[Уравнение Пикетти, r>g], является уловкой. [Оно] было известно экономистам по крайней мере 50 лет, и никто из них не говорил о нем как об ‘объяснении’ роста неравенства.”
Эмпирически, Лэрри Саммерс ссылается на исследования, которые находят, что богатые тратят достаточно, чтобы это сбалансировало их заработки из инвестиций. Пикетти мог это найти из собственных данных. Он отмечает, что богатые «в межвоенные годы не уменьшали свои расходы достаточно быстро, чтобы скомпенсировать шоки в своих состояниях…так что им приходилось использовать собственный капитал как источник финансирования для текущих расходов.» Если богатые в двадцатом веке не продолжали копить, чтобы увеличить стоимость своих активов, почему мы ожидаем, что в двадцать первом веке они будут действовать по-другому?
Более того, роль наследства, которое является ключевым в страхе Пикетти перед концентрацией богатства, в самых верхах уходит на второй плат. Войцеч Копчук и Аллисон Шрагер отмечают, что:
«Номер людей в списке 400 богатейших Американцев, чьи состояния были результатом наследства, сократилось на половину между восьмидесятыми и двухтысячными. Более того, с семидесятых годов, меньше женщин попадают в списки богатейших налогоплательщиков – что является еще одной причиной заключить, что наследство больше не является основным путем к членству в клубе супербогатых…самостоятельно заработанные состояния скошены в сторону мужчин, в то время как унаследованные средства более или менее равно распределены между полами»
Утверждение 6: Высокое неравенство мешает демократиям.
Основной причиной волнения о неравенстве для Пикетти является, видимо, желание сохранить демократию, защищая её от богатых. (Он странным образом не говорит напрямую о своих причинах нелюбви к неравенству.)
Если беглым взглядом пробежаться по истории, становится ясно, что большинство западных стран стали более демократичными в девятнадцатом веке: в то время, когда, согласно теории Пикетти, демократия должна была быть под атакой. Фашистские и коммунистические режимы появились не во время высоко сконцентрированного богатства, но в межвоенные годы, когда состояния наоборот рушились. Эра концентрации богатства не была сломлена социалистическими революционерами или главами индустрий.
Причинами ее конца служили самодовольные Кайзеры и Маршалы, которые думали, что пот и кровь их нации принадлежали им и были в их свободном распоряжении в войнах.
Решение Пикетти для предотвращения этого мрачного будущего это рьяное обложение налогами богатых. Он предпочитает прогрессивные налоги на доходы и наследование, доходящие до 80 процентов, и прогрессивный ежегодный налог на богатство, взимаемый по всему миру, чтобы предотвратить бегство владельцев от конфискации.
Пикетти не питает иллюзий, что его высокие налоги выручат огромные суммы:
«Когда государство облагает налогом определенный уровень дохода или наследства со ставкой в 70 или 80 процентов, главной целью, очевидно, не является дополнительный заработок (ибо эти очень высокие проценты никогда не приносят много прибыли). Скорее, цель заключается в том, чтобы свести на нет такие большие доходы и состояния.»
Даже Пикетти видит налоги на таком уровне конфискационными и карательными. В отличие от налогов которые предназначены для финансирования деятельности государства, эти налоги открыто ставят своей целью подавление экономической активности и наказание действий, которые Пикетти считает антисоциальными. Мы оцениваем, что добавление налога на богатство Пикетти к уже существующей налоговой системе США даст нам налог в 104% на доходы от инвестиций. Если государство забирает больше, чем капитал может заработать, то инвестиции попросту остановятся, и из-за этого стоимость существующего капитала стремительно упадет. Оборотный капитал станет настолько маленьким, что общий доход от инвестиций станет таким же большим, каким и был раньше. Это означает кардинальное уменьшение доходов всех людей в экономике, а не только богатых. Любой, кто относится к людям как к настоящим личностям с материальными обстоятельствами, а не просто как к персентилям в распределении, должен быть отвращен Люддитскими налоговыми предложениями Пикетти.
Лучшая критика “Капитала” показала, что большинство звеньев в цепи аргументов Пикетти сломаны. Его модель не сходится с его данными настолько хорошо, насколько он об этом говорит. Его предсказание постоянно растущего неравенства в богатстве требует двух маловероятных модельных предположений. И его рекомендованные карательные налоги основаваются на бойком предположении, что накопление капитала не важно для роста зарплат, предположение, которое расходится с данными и даже с его собственной моделью. В итоге, почти ничего в «Капитал в XXI веке» не может быть полезно использовано для выработки политического курса.
